Владимир Клименко уже 17 лет стоит у руля одной из самых крупных общественных организаций – Украинской зерновой ассоциации, объединяющей отечественных трейдеров. Накануне юбилея В.Клименко рассказал журналисту АПК-Информ о своем приходе в отрасль, становлении, текущей ситуации и перспективах развития зернового рынка Украины.
- Владимир Георгиевич, Вы уже много лет отстаиваете интересы зернового бизнеса в правительственных кабинетах. Однако свой трудовой путь Вы начинали в отраслях, далеких от АПК. На каком этапе трудовой деятельности Вы решили, что хотите направить свои силы в АПК, и какие факторы этому способствовали?
- Я пришел работать, если говорить совсем уж в АПК, в Министерство заготовок УССР в 1981 году на должность руководителя группы отдела моделирования отрасли и системного проектирования Республиканского информационно-вычислительного центра, в котором работали тогда около 420 человек. На тот момент это был один из лучших вычислительных центров Украины. Целью нашей работы была разработка автоматизированной системы управления (АСУ) Министерства заготовок Украины. Фактически нам нужно было разобраться, какие функции выполняет наше министерство и какие из этих функций, по нашему мнению, выполняются не так, и их можно было бы автоматизировать. Половину сотрудников вычислительного центра составляли разработчики, а половину – те, кто эксплуатировал то, что они разработали.
В то время в систему заготовок входило 2000 предприятий Украины – это все комбикормовые заводы, мельницы, хлебопекарни, элеваторы, комбинаты хлебопродуктов, предприятия по производству семян. Тогда считалось, что это мощнейшее министерство. Насколько я помню, по денежному обороту оно было на втором месте после Министерства среднего машиностроения, которое работало на оборону.
За 5 лет в АСУ моя работа заключалась в автоматизации балансов и оптимизации перевозок грузов железнодорожным транспортом. В Министерстве транспорта удивлялись, почему наше министерство стало заказывать намного меньше вагонов для перевозок. Мы же в результате нашей работы устранили так называемые «встречные перевозки», что и позволило сократить количество используемых вагонов и расход средств на оплату перевозок. Это имело экономический эффект для нашего министерства, а мне тогда дали грамоту и премию в размере двух окладов. Позже эта же система оптимизации грузоперевозок была внедрена и в РФ.
После этого меня пригласили разработать такую систему управления строительными грузами в Западно-Сибирском регионе. Однако в министерстве мне предложили должность замначальника Республиканского вычислительного центра. После нескольких дней размышления я решил остаться в министерстве.
Так вот, собственно, можно сказать, что с 1981 года я занимаюсь вопросами зернового рынка. Хотя до этого я работал в институте граждансельстрой, который проектировал сельскохозяйственные объекты, то есть имел уже косвенное отношение к отрасли.
В 1988 году началась перестройка. И в этом же году, если не ошибаюсь, вышел Закон СССР «О кооперации», и я решил создать кооператив. Это был кооператив №1 при Министерстве хлебопродуктов, которое было образовано из Министерства заготовок. Мы начали работать по внедрению различных задач на персональных компьютерах.
А в декабре 1997 года была создана Украинская зерновая ассоциация. Где-то в первых числах января Николай Прокофьевич Компанец пригласил меня ее возглавить. Вот я ее до сих пор и возглавляю.
- Вы с 1998 года работаете в УЗА. Как за это время изменилась ассоциация?
- После учредительного собрания совета представителей УЗА, в который на тот момент входили Алексей Вадатурский, Анатолий Даниленко, Николай Компанец, Богдан Хомяк, Штендель Бьорн, Богдан Губский, Людмила Супрун и другие не менее известные люди, было принято решение о создании ассоциации. Регистрация ее была уже потом – 26 марта мы получили официальное свидетельство о регистрации от Минюста. Так вот, на момент создания ассоциации у нас не то что своего офиса, у нас стола даже не было. Тогда в Украине была фирма «Кемоникс» – проект USAID, в которой работал Б.Хомяк. Вот они и предоставили нам офис на Саксаганского.
В апреле 1998 года я поехал в Лондон. Там в течение 7 дней проходил семинар по организации деятельности общественных организаций в АПК. Это мне сильно тогда помогло, потому что я не имел никакого представления обо всем этом. Самое главное, что ассоциация будет сильной и жизнеспособной, если она в каком-то секторе занимает более 51%. Вот я когда приехал, начал разбираться, в каком сегменте рынка мы можем занять 51%. И в результате длительных поисков этого сегмента я неожиданно понял, что у нас практически 90% членов УЗА составляют экспортеры, которые на тот момент отгружали около 1 млн. тонн зерна. Вот тогда я и предложил, что УЗА должна быть ассоциацией экспортеров зерна. У нас и сегодня этот показатель составляет 90%. И вот это является тем цементом, который до сих пор держит нашу организацию. Мы не занимаемся ни политикой, ни чем-то другим, мы занимаемся экспортом зерна.
Прошло 16 лет. И у нас очень многие компании, которые занимались экспортом, стали крупными производителями. Так уж получилось. У нас же сегодня и «Нибулон» производитель, и «Мрия», и «Райз», который входит в состав холдинга «Укрлендфарминг», и «Кернел».
- Вы пришли в УЗА в тот момент, когда зерновой рынок еще не был настолько развит, как сегодня. Какие проблемы в конце 90-х стояли перед трейдерами, в решении которых Вы непосредственно участвовали?
- Я должен сказать, что как ни смешно, но все это начиналось в то время, когда степень государственного вмешательства в работу рынка была очень низкой. В то время мы интенсивно занимались информационным обеспечением, обучением, лоббированием или защитой интересов членов УЗА. Это три основные функции, которые прописаны в уставе УЗА. Например, в конце 1998 года делегация УЗА в составе около 20 человек поехала в США на две недели. Изучали, что такое зерновые элеваторы, в частности экспортные. Тогда поехали туда руководители компании, которые владели элеваторами. Вместе с компанией «Кемоникс» мы начали выпуск аграрного журнала. Он выпускался где-то на протяжении 3 лет, пока существовал этот проект USAID. На то время полезной информации для рынка было мало, и мы стали выпускать ежедневный информационный вестник. До сих пор, кстати, его выпускаем, только в обновленном варианте. Ведь тогда не было столько информационных компаний – только АПК-Информ, УкрАгроКонсалт, и то в зачаточных фазах. «ПроАгро», «Латифундист» не было вообще. Поэтому вот этим тогда было нужно и интересно заниматься.
Что касается экспорта, то, несмотря на незначительные его объемы, трейдеров было много. Да и сам экспортный климат тогда был довольно неплохим. Все тогда учились. Создавались новые компании. Очень много людей переходило из одной компании в другую. Например, в «Каргилле» много людей прошло школу обучения, а со временем уходило в новые компании. На самом деле первые года три-четыре формировались компании, формировались команды, подбирались люди. Учились работать. И с каждым годом мы видели, что объемы экспорта наращивались.
- Сегодня зерновой рынок Украины экспортно-ориентированный. Помните ли Вы тот момент, когда Украина стала не только обеспечивать себя зерном, но и выходить на мировой рынок? Какие страны первыми стали импортировать украинское зерно? Помните ли Вы первый заключенный экспортный контракт?
- Когда мы только создали ассоциацию, то уже тогда наши компании выходили на мировой рынок и, кроме зерна, экспортировали подсолнечник. На то время экспорт составлял около 1-2 млн. тонн, поэтому когда отгрузили 3 млн. тонн, это было прорывом. В то время многие компании рвались экспортировать. По таможенной статистике тысячи компаний занимались экспортом. Люди мечтали хоть один вагон загрузить и отправить на экспорт. И вот всю эту армию украинских экспортеров успешно «убили» наши власти. И «убили», в первую очередь, невозвратом НДС. Я помню, что вообще не было такого понятия, что нужно платить взятки за возврат НДС. Потом стали говорить, чтобы возвратить НДС, необходимо 1-2% отдать. Позже уже нужно было отдать 5%, потом 10%. Очень быстро это все приобрело глобальные масштабы. И со временем необходимо было отдавать 30%, а потом и 40%. И вот целый ряд компаний, которые хотели заниматься экспортом, бросили это дело из-за такого высокого уровня коррупции. Потом уже появились откаты на тендерах, бессовестное доение государственного бюджета.
Что касается первых импортеров, то это были, естественно, те страны, которые географически находятся ближе к нам. Это связано с тем, что, во-первых, для того чтобы что-то продать на мировом рынке, нужно иметь конкурентную цену. Поэтому мы начали не с дальних стран, а с того, что поближе. А дальше потренировались и стали продвигать свое зерно на рынки других стран. А, во-вторых, чтобы что-то продавать, нужно было, чтобы мир увидел, качественный или нет у нас товар.
При этом если говорить о качестве, то нас еще ждет впереди большая работа по приведению наших стандартов в соответствие с европейскими после подписания экономической части СА с ЕС. Мы бы сами этого никогда не сделали. В первую очередь, это обусловлено тем, что люди, которые работают в госструктурах, сами не хотят реформироваться.
- Если говорить об экспорте, то, конечно, нельзя не упомянуть портовую инфраструктуру. Насколько она преобразилась с конца 90-х?
- Я помню портовую инфраструктуру, которая была лет 16 назад. Помню, что перевалка у нас осуществлялась в Херсоне, Одессе (Одесский государственный портовый элеватор), Николаеве (Николаевский государственный портовый элеватор). Я должен сказать, что эти элеваторы, в частности государственные, не были тогда рассчитаны на экспорт. У нас элеваторы были заточены на импорт, на приемку зерна. У них даже погрузочных устройств, чтобы грузить на корабли, не было. За эти годы, во-первых, мы научились грузить зерно на экспорт – были построены частные перевалочные комплексы. При этом, как вы знаете, расширение перевалочных мощностей продолжается – в той же Одессе сейчас реализуется три проекта. Кроме того, «Укрлендфарминг» с «Портинвестом» намерены построить чуть ли не самый мощный в Украине перевалочный комплекс в Южном МТП. Я считаю, что любая серьезная компания вообще должна иметь собственную перевалку, поскольку это позволит сэкономить деньги. Кроме того, своя перевалка позволяет накапливать зерно, своевременно заказывать суда, т.е. повышает надежность поставок грузов. Поэтому строительство терминалов – правильный процесс. Сейчас, на наш взгляд, необходимо нарастить мощности по перевалке, по крайней мере, в 2 раза.
- Вы участвовали в разработке системы складских документов на зерно. Считаете ли Вы, что на сегодняшний день этот проект работает в полную силу, или все-таки нет предела совершенству?
- Проект полностью не работает и никогда не работал. Когда мы его запускали, рассчитывали, что все элеваторы Украины, когда принимают или отпускают зерно, будут оформлять складские документы на него. Мы рассчитывали, что с этим документом можно пойти в банк, он будет ликвидным, и можно будет получить кредиты под более низкие проценты. Однако целый ряд предприятий эти документы не выпускает своевременно. В самом начале, когда эти документы вошли в оборот, были выпущены фальшивые документы, поскольку под эти бумаги можно было получать кредиты, что ударило по имиджу данного проекта. Сейчас никто не требует, чтобы эти документы все элеваторы вели своевременно. Могу сказать, когда мы столкнулись с тем, что ввели квоты на экспорт зерна, и для того чтобы получить в Минэкономразвития квоту, нужно было доказать, что у тебя есть зерно, все бросились брать складские документы на зерно. И что же выяснилось? Выяснилось, что в неделю по тысяче документов выпускалось. Тогда мы поняли, что система толком не ведется, никто этим не занимается. Поэтому со всем этим нужно серьезно разбираться, почему не работает так, как это задумывалось.
Особо хочу отметить, что в последние 3 года при предыдущей власти эта система использовалась беззастенчиво для совершенно других целей. Сейчас в этом нужно наводить порядок.
- Еще один проект, в котором Вы принимали непосредственное участие, – аграрные расписки. На Ваш взгляд, почему этот инструмент финансирования пока не заработал в Украине?
- Я был среди тех, кто ездил в Бразилию. Я привез сюда этот проект. Поначалу, после нашего возвращения из Бразилии, никто не занимался этим проектом. Меня это удивляло, что никто не хочет этим заниматься, поскольку производителям это было бы нужно. Мы еще месяца три писали статьи, чтобы популяризировать аграрные расписки. В результате министерство как-то к этому приобщилось, написали закон, внедрением которого сейчас абсолютно никто не занимается. Говорят уже, что его нужно менять. Есть какая-то рабочая группа для этого, но ее деятельность незаметна. К сожалению, это полный провал проекта. Но опять-таки предыдущей власти это, наверное, не нужно было. Поэтому они ничего не делали.
- Вопрос государственно-частного партнерства не теряет своей актуальности и остроты, поскольку до конца еще не отработана модель этого сотрудничества, как, например, в странах Европы или США. На Ваш взгляд, насколько изменились с конца 90-х отношения между государством и бизнесом? Стали ли они более открытыми?
- Нет, не стали. А за последние 3 года они еще более ухудшились. Те люди, которые позанимали кресла, так называемые «государственные служащие», просто издевались над бизнесом. Я не говорю об НДС, возврат которого можно было получить, дав 50% откат. Я могу привести и другие примеры.
Вот пример такого партнерства: компания «Нибулон» и государство. Я, Леонид Козаченко ходим вместе с А.Вадатурским по кабинетам и доказываем, что нужно провести дноуглубительные работы по руслу Днепра. А.Вадатурский за свои деньги полностью сделал проект, прошел все согласования. Это же не просто взрывать на дне Днепра что-то. Уже расписан этот проект, расписано, что его стоимость составляет 20 млн. грн. А.Вадатурский уже 3 года просит, чтобы это государственно-частное партнерство состоялось. В чем оно должно быть? А.Вадатурский согласился с тем, что за свой счет выполнит все работы, что он сам найдет, кто будет делать те или иные работы. Он просит только одного: чтобы на протяжении хотя бы 3 лет ему компенсировали расходы. Но Мининфраструктуры не может найти на это средства. Я не хочу комментировать действия предыдущей власти, но то, что А.Вадатурскому не давали провести работы по дноуглублению, можно назвать экономическим преступлением. Потому что, если бы это было сделано, по берегу Днепра реорганизовывались бы уже различные инвестиционные проекты – и причалы бы строились, и элеваторы. Но, к сожалению, всего этого нет. Сейчас, вроде, пошло движение. Я выступал на заседании, возглавляемом премьер-министром Украины А.Яценюком, который дал соответствующие распоряжения по этому проекту. Я не знаю, чем это все закончится, но пришел ответ компании «Нибулон». Знаете какой? Уже новое руководство Мининфраструктуры предлагает А.Вадатурскому просчитать экономический эффект от того, что по Днепру будут возиться и другие грузы.
Поэтому я считаю, что государственно-частного партнерства нет сейчас. И, на мой взгляд, этот термин вообще можно исключить. Пусть мне назовут хоть один положительный пример государственно-частного партнерства в аграрной сфере. Его нет.
- Кстати, как Вы оцениваете роль госоператоров (ГПЗКУ и Аграрный фонд) на зерновом рынке Украины? Считаете ли Вы нормальной практикой, когда госоператор становится топ-экспортером зерна из страны?
- Я на эту тему выступал на том же заседании у А.Яценюка и могу повторить, что там сказал. Я считаю, что государство не должно заниматься никакой торговлей, в частности торговлей зерном.
Кроме того, вся история за последние 20 лет занятия бизнесом госоператоров свидетельствует о том, что они приносят колоссальные убытки для государственного бюджета. А бюджет – это деньги налогоплательщиков, поэтому он должен тратиться эффективно. Деятельность же госоператоров я считаю неэффективной тратой государственных средств.
Кроме того, я говорил, что за последние 16 лет ни разу не было случая, чтобы отечественные трейдеры, которые входят в УЗА, не выполнили необходимый для Украины объем экспорта зерна. Абсолютно все, что нужно было экспортировать, было экспортировано. Поэтому мне непонятно, почему государство, которое прекрасно видит, что экспорт зерна, а также подсолнечного масла и продуктов переработки выполняется частным сектором, где присутствует высокая конкуренция, что, в свою очередь, положительно влияет на формирование цен для производителей, перебирает на себя эту функцию. Я считаю это неправильным, и это должно быть прекращено.
Отдельно хочу отметить такие структуры, как ГАК «Хлеб Украины». В свое время эта компания набралась долгов. Предприятия ГАК «Хлеб Украина» нельзя приватизировать, в связи с этим их нельзя обанкротить. Поэтому правительство решило так: вывеску оставить, а 40 предприятий перевести и создать новую структуру – ГПЗКУ. У меня вопрос, а кто же будет отдавать долги? Если ГПЗКУ правопреемник, то пусть она отдает долги ГАК.
Что касается сотрудничества с Китаем, могу сказать, что если у КНР есть свободные средства, то пусть они предоставят кредит государству. Если же им нужно зерно, могу с уверенностью сказать, что все трейдеры-члены УЗА готовы поставлять туда зерно. Кроме того, нужно учитывать, что изменилась ситуация на зерновом рынке. Сейчас на рынке Украины есть подразделения международных компаний. Я бы на месте партнеров из КНР предоставил бы им средства, которые были бы эффективно освоены для развития инфраструктуры.
- Сегодня на зерновом рынке появилось много новых компаний. Насколько стиль ведения бизнеса отличается от стиля в конце 90-х – начале 2000-х?
- В начале 90-х многие руководители компаний были людьми, которые закончили иняз и были переводчиками. Они не были зерновиками. Многие из них остались в этом бизнесе. Надо отдать должное, они стали хорошими специалистами на рынке зерна. Если говорить о транснациональных компаниях, у них четко расписан каждый сегмент работы, что позволяет пройти обучение на разных этапах работы. Многие люди, которые прошли данную школу, принесли это в наши компании. Надо отдать должное, что недаром мы сейчас выходим на лидирующие места по экспорту. Украина сегодня – важнейший элемент мировой продовольственной безопасности. Нам самим надо 25-35 млн. тонн зерновых в год, а остальное будем экспортировать. И с этим нельзя не считаться.
Беседовала Алина Стёжка