Россия может потерять свои позиции на ряде рынков сбыта – Александр Корбут (АПК-Информ: ИТОГИ №2 (80))

Источник

АПК-Информ

2014

В течение четырех последних сезонов Россия сохраняла за собой лидерство в рейтинге мировых экспортеров пшеницы и в текущем сезоне продолжала наращивать объемы экспорта, уверенно следуя намеченному ранее плану по развитию экспорта сельхозпродукции. Согласно оперативным данным ИА «АПК-Информ», за 7 месяцев сезона из России на внешние рынки было экспортировано на 22% больше пшеницы, нежели за аналогичный период предыдущего МГ. Однако в следующем сезоне российским экспортерам придется работать в условиях плавающей вывозной пошлины на пшеницу и другие основные зерновые культуры.

Об успехах текущего сезона и возможных последствиях нововведений на зерновом рынке в интервью ИА «АПК-Информ» рассказал вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут.




Александр Вадимович, начать беседу хотелось бы с положительных моментов. Как Вы оцениваете успехи России в первой половине 2020/21 МГ как экспортера зерновых?

– Те показатели, что мы получили и по пшенице, и по зерну в целом, достаточно высокие. В принципе, все экспортные поставки по основным культурам идут с превышением уровня прошлого года. И здесь свою роль сыграли несколько факторов. Во-первых, конечно, прекрасный урожай, который был получен. Не знаю, когда Росстат подсчитает окончательные данные, но вполне возможно, что урожай будет на уровне рекордного. Хотя может быть всякое. Это обеспечило достаточно хорошие позиции России на экспортном направлении, тем более, с учетом открытия новых рынков. Вторым фактором было ожидание квоты и пошлин. Исторический принцип, который был заложен в распределении квоты, стимулировал компании к экспорту по максимуму в первой половине сезона, чтобы соответственно получить большую квоту во второй половине. Если говорить о пошлинах, то любой нормальный экспортер будет стараться отэкспортироваться до их введения.

 

В текущем сезоне появился новый покупатель российской пшеницы, который по итогам 6 месяцев сезона занял четвертую строку в рейтинге импортеров, – Пакистан, что обусловлено неурожаем зерновой в данной стране. По Вашему мнению, стоит ли рассчитывать на это направление в будущем или экспорт останется лишь ситуативным?

– Вполне возможно, что экспорт в данном направлении и продолжится в будущем по ряду причин. Экспорт индийской зерновой не устойчив – то он есть, то его нет. Вот сейчас, вроде как, Индия планирует отправить на экспорт 2,5 млн тонн зерна, а потом уже и не планирует. Хотя то, что в первой половине сезона Россия была практически единственным потенциально крупным поставщиком пшеницы на внешние рынки, тоже сыграло свою роль.

Я бы хотел обратить внимание ещё на один момент. В последние годы Пакистан, хоть это и несколько переменчиво, но всё более уверенно заявляет о себе как об экспортере муки. В какой-то степени осуществляется попытка повторить турецкий опыт, то есть производить у себя муку и поставлять на внешние рынки. К тому же у него есть крупнейший азиатский рынок сбыта – Афганистан, с которым логистика очень удобная, и они вполне могут подвинуть Казахстан на этом рынке. Поэтому я думаю, что поставки зерновой из России в Пакистан могут стать долгосрочной тенденцией.

 

В 2020 г. заметно выросли поставки пшеницы в Финляндию, но пока ещё доля экспорта в данном направлении незначительна. Как Вы оцениваете перспективы наращивания объемов поставок на финляндский рынок?

– Я не очень уверен, что эти объемы экспорта предназначались именно для внутреннего рынка Финляндии. Дело в том, что Финляндия имеет хорошие логистические мощности, вполне конкурентоспособные по стоимости перевалки и сквозному тарифу, и возможности для отгрузок зерна со своей территории. В тот момент, когда порты Балтии фактически выпадают из возможностей транзита российского зерна, вполне вероятно, что данное направление будет иметь определенное место и перспективы. Тем более, могу сказать, что одна из этих финляндских компаний постоянно взаимодействует с нами и проводит семинары для российских экспортеров. Да, это борьба за рынок, но это хорошо, ведь конкуренция всегда только на пользу.

 

Алжир смягчил требования к качеству импортируемой пшеницы, ввиду чего были надежды на увеличение темпов поставок в данном направлении. Однако пока из успехов лишь возобновление поставок ячменя после 2-летнего перерыва. Что же препятствует присутствию России на данном рынке?

– Несмотря на смягчение, сохранилась значительная часть требований к качественным и фитосанитарным показателям пшеницы, что ограничивает возможности поставок. Кроме того, на данном рынке достаточно жесткая конкуренция. И постоянный стабильный, я бы сказал, почти вечный поставщик пшеницы в Алжир – Франция – сейчас становится более конкурентоспособной в сравнении с Россией как в цене, так и в ставках фрахта и условиях поставки. Я полагаю, что Франция сохранила прежнюю практику. Во-первых, они поставляют зерно с возможностью очень длительной отсрочки платежа. Во-вторых, они исторически ориентируются на алжирский рынок и у них даже есть такая простая и несколько смешная программа. Периодически французские экспортеры проводят семинары. Они привозят французскую пшеницу, демонстрируют, как ее нужно молоть, а из полученной муки пекут традиционные для Алжира лепешки. Это достаточно дешевый маркетинговый ход, но таким образом возникает уже совсем другая система доверительных отношений, которая связывает покупателей и продавцов.

В целом я думаю, что если все наши нововведения, связанные с ограничением экспорта зерна, будут нивелированы, то для России это может быть хороший и потенциальный рынок сбыта. Естественно, Россельхознадзор должен добиваться дальнейшего смягчения фитосанитарных требований, а требования по качеству обеспечат экспортеры. Можно привести пример саудовского опыта, когда бизнес и административный сектор сработали в великолепной связке. Россельхознадзор провел переговоры, а уже одна из частных компаний осуществила поставку судна с зерном в Саудовскую Аравию, которое потом длительное время хранилось. Саудиты увидели, что с хранением проблем не возникает, и благодаря этому открылся ещё один рынок для российской пшеницы.

 

В текущем сезоне урожай продовольственной пшеницы в РФ является рекордным, и в целом в течение последних лет качество российской пшеницы постепенно улучшается. Как это отразилось на перераспределении рынков сбыта?

– В первую очередь, хотелось бы сказать, почему именно качество улучшается. Потому что достаточно длительный период экспортеры и сельхозпроизводители, ориентируясь на спрос, стремились получить лучшую цену и лучшие условия поставки и провели ряд серьезных мероприятий по инвестициям в производство и повышению технологического уровня.

А как это повлияло на рынки сбыта? Да всё просто. Это видно по нашей доле зерна в закупках на тендерах в Египте, Турции и других странах. Она очень высокая, несмотря на фактическую эскалацию требований стран-импортеров. Да, эскалация действительно происходит. Все требования постепенно повышают. Я думаю, что и украинские экспортеры с этим сталкиваются. Вот на этот вызов бизнес и сумел дать ответ.

При этом и позиции на рынке, куда традиционно поставлялся фураж, Россия не потеряла. В процентном выражении доля фуражной пшеницы сократилась, но с учетом рекордно высокого урожая пшеницы объемный показатель остался достаточно высоким.

 

Нельзя не поговорить о столь животрепещущей теме экспортных ограничений и последствий их введения. Как, по Вашему мнению, данные нововведения отразятся на функционировании внутреннего рынка?

– Те экспортные ограничения, которые касаются текущего сезона (сначала введение квоты, пошлины, затем ее повышение), происходили довольно хаотично. С квотой было все ещё более-менее ясно и понятно, ее объем полностью соответствовал потенциалу рынка. Была бы она или нет – больше бы все равно не вывезли. Но механизм ее распределения по историческому принципу, по моему мнению, снижает уровень конкуренции между экспортерами. А любое снижение конкуренции не к добру, потому что в этом случае и зернопроизводителю сложнее выбирать покупателя, и стране или компании-импортеру тоже сложнее, ведь они предпочитают, когда есть много различных продавцов и предложений. К тому же этот исторический принцип по факту обрубает возможность экспорта зерна из отдаленных регионов, то есть из Сибири и Дальнего Востока местными экспортерами. Они, не успев отгрузиться в первой половине сезона по вполне объективной причине – более поздние сроки уборки зерна, теряют возможность полноценной работы во второй половине. Но в целом квота, в принципе, не страшна, и ни на внутренний, ни на внешний рынок она, по сути, существенно не повлияла. Она дала внутреннему рынку единственный сигнал: «Ребята, ресурсов будет достаточно, дефицита зерна бояться не стоит». Если бы на этом поставили точку, то квота бы сработала и сработала нормально.

Пошлина – совсем другое дело. Это изъятие денег у сельхозпроизводителя, поскольку экспортер все равно будет продавать зерно по мировым ценам, закладывая размер пошлины в цену закупки. Первые 2 недели это -25 EUR/т, а с 1 марта – уже -50 EUR/т. Соответственно сельхозпроизводитель недополучит доходы, а ввиду недополученных доходов у него снизится интерес к инвестициям и инновациям, что, в свою очередь, приведет уже к другой «прекрасной» вещи – повышению рисков влияния климатических условий, которые в определенной степени уменьшались применением технологий.

По сути, это уже повлияло на внутренний рынок. Ещё до вступления в силу пошлины цены на внутреннем рынке начали падать, а доходы сельхозпроизводителей – снижаться. Это пока не приобрело обвального характера, как ожидалось, и до 14000 руб/т цены не снизились. Хотя министерство и не уточняло, где цены снизятся до 14000 руб/т. К примеру, животноводы хотят такую цену у себя на воротах, то есть с доставкой, перевалкой, документами и т.д. То есть непосредственно цена реализации будет составлять порядка 11500 руб/т, что станет серьезным психологическим барьером для продавцов. Хотя факт, что многие уже распродались и имеют достаточную подушку безопасности в виде финансовых ресурсов. Но первые ласточки полетели, и пошли разговоры о планах сокращения площадей под зерновыми в яровом севе. Так что урожай этого года у нас будет зависеть от озимых, в каком состоянии они выйдут из зимы и какие условия их развития будут в дальнейшем.

Если говорить о возвращении вырученных от экспортной пошлины средств в сельское хозяйство через субсидии, то, во-первых, сколько будут возвращать? Минсельхоз сказал – 40 млрд руб. Если предположить, что снижение и экспортных, и внутренних цен будет одинаковым (хотя я в этом и не уверен, поскольку аграрии будут, скажем, рекомендовать покупателю другие цены), тогда по линейным подсчетам до конца сезона в бюджет поступит порядка 80-100 млрд руб., а с механизмом плавающей пошлины в первой половине следующего сезона – ещё около 120-130 млрд руб. Компенсировать же собираются 40 млрд руб., вот и посчитайте разницу. Во-вторых, есть вопросы, кому и как средства будут распределять. Вместо линейной схемы, когда напрямую субсидируется каждая тонна реализованного зерна по данным от хозяйств, субсидии будут проходить через региональные органы управления АПК. Схема растянута, а в растянутой схеме может происходить всё что угодно. Поэтому я не уверен, что эти 40 млрд руб. дойдут до всех, кто продавал зерно. В какой-то момент скажут: «Да, все понимаем, но деньги уже закончились».

 

Есть мнение, что столь непредсказуемая политика властей отрицательно отразится на желании ключевых импортеров сотрудничать с Россией. Насколько Вы согласны с этим? Или всё же, как говорят некоторые операторы рынка, у них не останется выбора?

– Выбор в этом мире есть всегда. Если импортеры не будут покупать у России, то они будут покупать у других стран, у которых появится возможность наращивания объемов производства и поставок данной зерновой. На рынке пустоты не будет. Вспомните американское эмбарго на поставки пшеницы в СССР после начала войны в Афганистане. Кончилось тем, что Европа, бывшая до этого сравнительно незначительным экспортером пшеницы, резко нарастила и ее производство, и экспорт. Американцы выводы сделали, и политика запретов исчезла. Даже когда Трамп, по сути, ввел эмбарго на поставки сои в Китай, то Бразилия с удовольствием заняла их место, а в США, чтобы не обижать фермеров, им были выделены прямые субсидии. Конкуренция на мировом рынке жесткая – «дашь слабину» и снова борись за рынок, а за это вновь придётся платить, а платят за вход на рынок просто демпингом на определенный период. Опыт есть – после эмбарго 2010 г. возвращение на рынок стоило примерно минус 40 долларов на каждой тонне.

Вообще, плавающая пошлина – вещь невнятная. Она будет рассчитываться еженедельно. Вот наш основной покупатель – Египет – объявляет тендер. Могут ли экспортеры четко определить размер пошлины в период поставки? Я думаю, нет. Значит, они должны закладывать риски в цену закупки и переложить эти риски на сельхозпроизводителей. Также стоит учитывать 180 дней отсрочки платежа и все остальные пряники. Смысл тогда теряется. Так что, да, на ряде рынков мы вполне можем потерять свои позиции. Это, конечно, как и изменение структуры посевных площадей, произойдет не за один год. Сельское хозяйство – история далекая. Это не картина маслом – это мультфильм, и достаточно длинный, но все эти вопросы психологически в головы фермеров уже заложены.

 

Также среди некоторых участников рынка бытует мнение, что пошлина на экспорт зерна будет стимулировать экспортеров к поставкам на внешний рынок продуктов переработки зерновых. Считаете ли Вы возможным такой ход событий?

– Мечтать – дело хорошее. Но у меня есть большие сомнения, что мы сможем на мировом рынке муки подвинуть Турцию, где мука на внутреннем рынке стоит дороже, чем продается на экспорт. Тем более у них выстроена хорошая система поддержки экспорта муки, растительных масел и макарон, что расширяет экспортные возможности. При желании решение они могут принять в течение недели. Так что нужно понимать и другую вещь – любая страна хочет создавать добавленную стоимость на своей территории. И мы хотели бы. Но, в первую очередь, на рынке, если он не дефицитен, главную роль играет покупатель. Поэтому правительству нужно принимать решения и формировать цепочки добавленной стоимости для российских перерабатывающих предприятий, которые должны продолжаться и в странах-импортерах.

 

В конце прошлого сезона и периодически в течение текущего проводились продажи зерна из интервенционного фонда. По Вашему мнению, насколько эффективен данный механизм регулирования рынка? Стоит ли ожидать пересмотра принципов его функционирования?

– Я думаю, стоит ждать его возрождения и пересмотра. Если бы под давлением Минфина не были проведены те нервные продажи зерна из интервенционного фонда, были бы ресурсы ещё около 1,6-1,7 млн тонн зерна, которые помогли бы сгладить ситуацию. Как механизм регулирования цен в условиях плавающей пошлины он не работает по определению. Да и в любом случае при урожае свыше 100 млн тонн лучший механизм санации рынка и поддержания цен – свободный экспорт. Но как механизм сдерживания роста цен для переработчиков интервенционный фонд может работать очень хорошо. Поэтому, я думаю, к нему вернутся, жизнь заставит, точнее, она уже заставляет. Он может трансформироваться в фонд поддержки переработчиков, из которого зерно реализовывалось бы им в сложных ситуациях и, возможно, по цене даже ниже закупочной. В принципе, неплохо было бы его передать под управление Росрезерва. Ведь Росрезерв должен работать в чрезвычайных ситуациях. Если соотношение цен и доходов приобретает форму чрезвычайной ситуации, по крайней мере по мнению государства, то она может быть таким образом нивелирована.

 

В конце 2020 г. поступали сообщения о запуске фьючерса на пшеницу на Московской бирже. Поделитесь своим мнением, насколько перспективен данный инструмент? Согласны ли Вы с мнением участников рынка, что введение плавающей пошлины на пшеницу убивает перспективы развития фьючерсного рынка в России?

– Фьючерс – прекрасный инструмент, но по факту был запущен не фьючерс, а своп, причем достаточно невнятный. Было бы замечательно, если бы действительно был запущен фьючерс, и он бы заработал. Появилась бы прогнозируемость и возможность хеджирования, но пока активных действий в этом направлении я не вижу.

Фьючерс может заработать при двух условиях: большое количество продавцов и покупателей и наличие спекулянтов, поскольку фьючерсная торговля – вещь сугубо спекулятивная. К тому же введение фьючерса должно быть экономически эффективным. Да, биржа может поработать полгода-год без оплаты для того, чтобы заманить клиентов, но после она должна будет взымать деньги. Важна экономика этих действий, то есть чтобы доход от работы на фьючерсном рынке для участника рынка зерна превышал затраты. Это достаточно сложный баланс, а в условиях непредсказуемой политики относительно экспорта зерна он становится ещё сложнее. А введение плавающей экспортной пошлины убивает не только перспективы введения фьючерса, но, по моим ощущениям, это убивает вообще какое-либо развитие зернового рынка.

 

Каким Вы видите развитие ценовой ситуации во второй половине сезона? И в 2021/22 МГ с учетом того, что уже сейчас форвардные цены на пшеницу будущего урожая существенно превышают прошлогодние показатели?

– На внутреннем рынке давление пошлин будет, естественно, вести к снижению цен, убивая стимулы сельхозпроизводителей и уменьшая их заинтересованность в реализации зерна. Но в целом старт с 245-250 USD/т FOB на Новороссийске – это вполне реально, но я боюсь, что этот праздник жизни пройдет без нас, если механизм плавающей пошлины будет оставлен.

Аграрии сейчас не спешат реализовывать зерно по двум факторам. Во-первых, хорошо распродались ранее по хорошим ценам. Во-вторых, те ограничения, которые ввела Родина, вызвали размышления, а что же будет дальше? Ситуация становится все менее и менее прогнозируемой, поэтому они будут смотреть, как будет дальше развиваться ситуация, и формировать свою политику торговли, исходя из этого. Кстати говоря, не только аграрии, но и переработчики заняли такую позицию. Обратите внимание, что в январе Минсельхоз решил выставить на интервенционные торги последние 160 тыс. тонн зерна. Зерна ведь переработчикам не хватает, да и экспортерам вроде как надо – берите. Но ни одной сделки не прошло, потому что бизнес не может работать в непрогнозируемой ситуации. К любым ограничениям и запретам он может приспособиться, но главное, чтобы это можно было спрогнозировать. А в непрогнозируемой ситуации у бизнеса возникает вопрос: «А можно ли здесь работать?».

Беседовала Алина Тимофеева



Реклама

Вход